Я сидела и в который раз за эти годы, удивлялась вампирским способностям: чувствует запахи, может учуять определенного человека на расстоянии, даже сквозь стены, видит ауры и по ним определяет болен человек или здоров.

— Мам, можно мне мороженое?

— Конечно, — сын улыбнулся мне и надев на голову кепку, помчался к летнему бару, где ему вручили мисочку с двумя шариками его любимого мятного мороженого. Матвей мог есть и человеческую пищу, не все, кое-что он на дух не переносил, как, например, рыбные блюда или капусту. Все это насыщало его, но не давало ровным счетом никакой пользы. Такое могла дать только кровь.

Впервые он начал видеть ауры, чувствовать запахи, когда ему исполнилось два с половиной года, но он не обращал на это внимания, а как только начал внятно излагать свои мысли — каждый день удивлял нас с Криштовом. Дед вел записи в дневнике по развитию внука и его способностей. Мы даже экспериментировали с донорской кровью, которую Криштов по своим связям достал из больницы. Но кровь не понравилась Матвею, от нее у него разболелся животик, и мы отказались от этого продукта. Сыну подошла только живая. Кусать кого-то — ему было строго настрого запрещено, особенно когда я со страхом привела его в детский сад и потом весь день ходила сама не своя. Но у воспитательницы и других деток не возникло с ним никаких проблем, и мы вздохнули спокойно.

Криштов боялся экспериментировать с состоянием голода внука и всегда исправно давал ему пить свою кровь. Кроме одного случая, который я не забуду никогда.

Тогда мужчина убыл в очередную командировку в Бельгию и должен был вернуться со дня на день, но его задержали дела. Поставщик никак не мог решить проблему с товаром, использовать магию внушения Криштов не решался, он всегда берег силы для питания внука. В Москве стояла зима, часы приближались к полуночи и празднованию Нового года, а я ходила по квартире и все ждала, ждала, когда Криштов вернется.

— Мамочка, я голоден… — в гостиную к нарядной елке вышел Матвей в черной пижаме с изображением маленьких вампирчиков. Это было так символично, что я не удержалась чтобы не купить эту вещь.

— Я знаю, мой хороший, но дедушки нет, а только его кровь утолит твою жажду.

Матвей подошел ко мне. Такой маленький и худенький. Кожа побледнела, под глазами залегли темные круги, черты лица заострились. Глаза превратились в два черных омута.

Он был не просто голоден, а очень сильно и пытался скрыть это от меня.

— Можно я попробую твоей крови? Я буду очень осторожен, мамочка, пожалуйста, — взмолился он.

— Хорошо, давай попробуем, — мы сели на диван, и я сняла с руки браслет, обнажив перед ним запястье. — Тебе надрезать или ты сам?

— Сам, надрезать — это для малышей, а я уже большой. Будет чуть-чуть больно, потерпишь?

— Конечно родной, думаю это не больнее укуса комара, — сын улыбнулся и действительно, очень бережно коснулся ртом моего запястья. Я почувствовала боль, как от случайного укола иглой. Кожа вокруг укуса онемела и неприятное ощущение пропало. Словно ничего и не было. Мне даже стало смешно, а затем резко поплохело. Голова закружилась, к горлу подступила тошнота, в глазах потемнело и я откинулась на спинку дивана.

— Мамочка, прости меня! — Матвей тряс меня и плакал.

Я открыла глаза и тяжело вздохнула:

— Надо выпить чая с тортиком… Пойди, включи чайник, — прохрипела я постепенно приходя в себя и смотря на запястье на котором остались две красные точки.

Матвей бросился на кухню и через минуту вернулся ко мне. Взял запястье и лизнул место укуса.

— Так все заживет. Я не рассчитал свои силы, а твоя кровь была такой вкусной. Не хуже дедушкиной. Конечно не такая питательная.

— Что поделать, какая есть, — опираясь на подлокотник я встала и слегка пошатываясь пошла в кухню.

После большой чашки чая и двух кусков торта мне действительно стало легче.

— Мамочка, а ты знаешь, что когда я пил твою кровь, наши ауры соединились и засверкали золотистым цветом. Как у меня с дедушкой.

— И что это может значить?

— В книге про ауры, написано, что подобное происходит у членов семьи.

В коридоре послышался щелчок замка и в гостиную вбежал Криштов.

— Проклятье, я опоздал! — он бросился к Матвею и принялся его осматривать.

— Ты его накормила? Как себя чувствуешь?

— Нормально, жить буду, торт спас меня, — ответила я, отсалютовав ему вилкой с десертом.

— Эти чертовы поставщики, будь они неладны. И в канун Нового года, — за окном начали взрываться салюты, а большие напольные часы пробили полночь.

— С Новым годом мамочка, дедушка! — воскликнул Матвей прыгая на месте.

— С Новым годом мои дорогие, — с улыбкой и утирая скупую мужскую слезу поздравил Криштов обнимая внука и меня, прижавшуюся к нему.

— Надеюсь, следующего такого раза не случится, — извиняющимся тоном сказал мне Криштов. Но мне было все равно, я готова кормить Матвея хоть всю жизнь, лишь бы он был здоров и не голоден. От вида голодного ребенка — у меня разрывалось сердце.

Сущность вампира не позволяла Матвею болеть как обычные дети, а вот голод… от него могло случиться все что угодно.

О своих ощущениях и о том, что он видел в моей ауре, Матвей рассказал деду за семейным ужином. Потом мы раскрывали подарки, вышли на прогулку вдоль Патриарших прудов, любовались разноцветными всполохами салютов и были счастливы как никогда. Это был наш последний Новый год вместе, а осенью — Криштова не стало.

Его — наш семейный бизнес перешел ко мне и Матвею. Об этом по всем правилам было написано в завещании, когда адвокат — Всеволод Львович вручил мне его за чашкой чая у нас дома. Моя квартира по-прежнему оставалась за мной. Хотя большую часть времени я привыкла проводить у Криштова — Кристиана.

Кристиан… ненастоящее имя старого мага. Перед смертью, в последний раз отдав кровь внуку — он рассказал мне всю правду, ничего не утаивая. Заставляя мое сердце сжиматься. Я смотрела на несчастного и в тоже время когда-то эгоистичного старика, так сильно за последние месяцы он постарел. Словно ему было под девяносто. Сухонький и слабый старичок с впалыми потускневшими глазами, вздувшимися на костлявых, обтянутых бледной кожей руках. Он сжимал мои пальцы и выталкивал из своего, скованного комком боли, горла слова признания.

— Я виноват в смерти дочери. Только я. Когда-нибудь, его отец может прийти в этот мир и попытаться забрать его, не оставляй мальчика. Он нуждается в тебе — ты его мать. Люби его и заботься, как и прежде и не позволяй никому вас разлучить. Я плачу за свои грехи и возможно там, в обители смерти — меня наконец-то простят. Ты стала мне дочерью. Прости, что взвалил на тебя эту ношу.

— Не надо — это никакая не ноша. ну что вы такое говорите Криштов, — я прижала его руку к своей влажной щеке. — Конечно, я не брошу сына. Я ведь вынянчила его, выкормила и вырастила. Все мы не без греха, но не вы убили свою дочь, а тот мерзавец. Не берите на себя еще и чужую вину, умоляю. Уверена, если ваша дочь и жена встретятся с вами где-то в другом месте и жизни — они простят вас.

— Спасибо моя девочка, моя доченька… спасибо, — он в последний раз улыбнулся и сомкнув веки, его тело обмякло на подушке.

Я порадовалась что Матвея сейчас нет дома. На улице стояла золотая осень и он с соседскими мальчишками резвился у пруда. Он видел, что дедушка меняется и в нем почти не осталось магии, а вместе с ней жизненной силы. Год за годом, внук выпил деда до дна и возможно — это было именно то наказание, которое Криштов сам для себя избрал. Он знал, что рано или поздно — его организм не выдержит такой отдачи, но благодаря этому, наш мальчик мог считаться полноценным вампиром, таланты которого должны были развиться еще сильнее. Все что я должна была знать о магическом мире — Криштов мне рассказал, обучил их языку, наказал прочесть все книги в его библиотеке, которые он сумел с собой взять. Я не смогу защитить Матвея — мне не хватит ни сил, ни магии против чистокровного вампира, но я была полна решимости отдать свою жизнь за сына.